Роль пластического хирурга в определенном смысле перекликается с миссией хорошего психотерапевта. Работая с пациентом, врач не просто «улучшает внешность», но и помогает освободиться от комплексов, поверить в себя и обрести внутреннюю гармонию. Мы поговорили с доктором Юлией Махновец, у которой за плечами огромный опыт по преображению не только лиц и тел, но и человеческих судеб.
В одном из постов в своем инстаrраме Юлия рассказывает о том, что на выбор профессии повлиял ее дедушка, первый главврач курорта Белокуриха в 30-х годах, поэтому медицина вызывала интерес с самого детства. А вот со специальностью Юлия определилась уже в интернатуре, поступив на кафедру пластической и восстановительной хирургии Новосибирского мединститута. Какое-то время проработала сосудистым хирургом, получила ценный опыт и сделала для себя выводы, куда идти дальше.
Я подумала, кем буду в 45 лет? — вспоминает Юлия. — Буду уставшим специалистом с ночными дежурствами, одним из тех, кто точно не выглядит счастливым человеком. Максимум — стану заведующей отделением, но цели стать руководителем у меня никогда не было. И тогда я решила попробовать себя в немного другой области, чтобы профессия приносила удовольствие, а не заключалась в однообразной деятельности. Сейчас моя работа с пациентами — это творческий процесс, каждый случай особенный. То, что другие называют «трудовыми буднями», для меня радость.
Мое профессиональное кредо — постоянное развитие, ведь для врача обучение не должно заканчиваться никогда. Если врач стоит на месте, он деградирует, так как пластическая хирургия серьезно развивается и совершенствуется. Поэтому я по возможности езжу за границу к коллегам, обучаюсь у лучших (у Эндрю Джаконо, Брайана Мендельсона, Джованни Ботти) и в своей работе объединяю передовые техники со всего мира.
Из наблюдений и даже достижений последнеlо времени могу сказать, что уровень пластической хирургии в России наконец-то вырастает до мирового, а некоторые страны в чем-то даже перерос. Я часто получаю сообщения от пациенток из Голландии, Австралии, Испании, что у них в стране нет нужных специалистов, поэтому свой выбор они остановили на мне. Некоторые из них находили способ приехать на операцию даже в период жестких ограничений из-за пандемии. Но, несмотря на прогрессивные методы,
важно, что в основе моей работы все-таки лежат не тренды, а классические каноны красоты.
Я всеlда действую как художник. Мне интересна живопись, скульптура. Помню, как стояла перед статуей Давида, изучала все пропорции, черты лица и делала для себя выводы не просто как ценитель искусства, а как специалист, работающий над красотой и гармонией. Знания из области искусства я проецирую на свою работу, учитывая пропорции тела, размер груди
(например, как у Венеры Милосской), смотрю на форму живота. Мой почерк как хирурга — женственные, мягкие и максимально естественные формы. И я не буду делать спортивный пресс, если остальное тело ему не соответствует. Я не могу «ободрать» туловище человека, бессмысленно доведя et’O до условного фитнес-идеала, если результат будет выглядеть дисгармонично, а значит и участие пластического хирурга будет очевидно. Я неслучайно сотрудничаю с клиникой «Золотое Сечение», название которой и подразумевает тот самый золотой стандарт пропорций во всем. Когда я смотрю на лицо, я делю его на трети и понимаю, что, где-то чуть приподняв бровь с учетом пропорций, я изменю его в лучшую сторону.
Стереотипы рушатся, и это радует. Все больше пациентов приходят с запросом на натуральность результата, отказываются от «надутых» губ и понимают, что фейслифтинr не означает перетянутые контуры лица. И еще я доношу до своих пациентов, что пластическая хирургия — это не разовая услуга, после которой мы
